В городе было неспокойно, по дороге пришлось несколько раз отбиваться от разрозненных отрядов, то и дело устраивавших засады. Только добравшись до крепости, мы смогли выдохнуть и расслабиться. Последнее, конечно, зря, учитывая, что предатели могли быть где угодно.
В крепости я встретил Влада и Машу. К счастью, они уже пришли в себя. Я рассчитывал на теплую встречу, но Маша набросилась на меня с претензиями.
— Ты совсем с ума сошел? — Фролова нахмурилась, и это не предвещало ничего хорошего. — Зачем ты рассказал о своей принадлежности к роду Островских?
— Успокойся, я сделал это намеренно. Какая разница, ищейки Преображенских все равно шли по следу и пытались меня схватить. А так я привлек внимание всех, кто был на финале турнира.
— И создал еще одну проблему Преображенским.
— Не я вышел на эту тропу войны. Они десятилетиями охотились на Островских, вот и получили. Или ты думала, что я буду спокойно ждать, пока меня скрутят по рукам и ногам? Нет, ни Гущины, ни Островские не стали бы это терпеть.
— Гущин, ты определенно сумасшедший. Не знаю, может, тебе просто нравится быть в центре внимания, но я не понимаю зачем ты влез в это все.
— Потому что никто не может остаться в стороне. Ты можешь думать, что тебя это не коснется, остаться в стороне, постараться сбежать от проблемы, но она никуда не исчезнет, а последствия все равно тебя коснутся. Вот только выбирать какими они будут, придется уже не тебе.
Фролова кивнула, показывая, что поняла ход моих мыслей. Весь оставшийся день мы отдыхали, восстанавливались сами после тяжелых событий, а потом отправились в лазарет помогать тем, кто нуждался в помощи. Накопившегося дара оказалось достаточно, чтобы хоть немного помочь раненым.
До конца дня в Кремль постоянно свозили раненых, а бои на улицах еще продолжались. И все же очаговцы смогли взять Москву под свой контроль. Теперь нужно было добиться следующей цели — собрать вече и заручиться поддержкой остальных княжеств.
Вече должно было состояться через три дня. За это время вместе с ребятами успел прогуляться до ближайшего банка, в котором обналичил расписку Городищева. К счастью, сюда бои не дошли, а обе стороны благоразумно решили не трогать банки и не подрывать финансовое благополучие страны. Часть суммы взял наличными, а остальные положил на свой счет — пусть лучше побудут там. Остаток могу и в Ростове снять. Пока был в банке, отправил немного денег Алевтине с Кириллом и Аглае с Софией. Надеюсь, семья Архипа смогла добраться до Ростова-на-Дону и разместиться у Фролова.
По дороге заглянул в ювелирный магазин и купил подарки для друзей. Владу выбрал удобный кинжал в серебряной оправе из лучшей стали, а для Маши взял ожерелье с камнем.
Когда возвращался обратно к машине, зашел за угол и осмотрелся. Убедившись, что рядом никого нет, достал из-за пазухи бумаги, добытые в лаборатории. Призвал пламя и сжег, чтобы информация никому не попала в руки. Не хочу, чтобы подобное повторилось. Надеюсь, профессор Борщагов погиб во время взрыва в академии и не сможет повторить свой опыт в другом месте. В машину я вернулся спокойный и довольный собой.
— Гущин, что за хитрая улыбка? — Маша заметила мое поведение и решила выяснить причину ее появления.
— Просто у меня хорошее настроение, а еще для вас есть сюрприз, но обо всем позже!
Только когда мы вернулись в штаб, я решил отдать подарки. Влад тут же повесил кинжал на пояс и пообещал, что опробует при первой же возможности, а подарок Фроловой я отдал, когда мы оказались наедине.
— Это тебе! — я протянул девушке шкатулку, в которой лежало ожерелье. Одно из самых красивых во всем княжестве, как мне показалось. Тонкие, но прочные звенья из белого золота образовывали цепочку, на которой красовалась орхидея, лепестки которой были выполнены из аметиста. И пусть цепочка стоила целое состояние, а сам цветок — совсем немного, я был уверен, что это того стоит.
Девушка тут же откинула крышку и замерла, рассматривая эту красоту. Я нарочно подвел ее к окну, чтобы солнечные лучи упали на поверхность камня и сверкали. Фролова не смогла сдержать изумления, рассматривая эту красоту, но тут же взяла себя в руки.
— Эй-ей-ей, Гущин! Ты что, собрался мне под юбку залезть?
— А ты разве когда-то ходила в юбке?
— Не отходи от темы, — шкатулка тут же с громким хлопком закрылась, и девушка протянула ее мне. — Не знаю как ты других девушек охмуряешь, но со мной это не пройдет.
— Тебе ожерелье понравилось?
— Да, но…
— Никаких «но». Надень и носи с удовольствием. Это тебе. Взамен я ничего не потребую, хотя невинный поцелуй в щеку дал бы знать, что ты не такая хрюшка, которой хочешь казаться.
Маша хмыкнула и тут же чмокнула меня в щеку. Тело едва не задрожало от волнения, когда ее губы коснулись щеки. Так, Гущин, соберись, ты ведь уже сто раз проходил похожие моменты.
— Спасибо, но больше ни на что не рассчитывай. Поможешь надеть?
Девушка развернулась ко мне спиной и протянула ожерелье. Пришлось взять себя в руки и с каменным лицом надевать ожерелье на шею девушки. Руки как бы невзначай коснулись ее шеи, и она томительно выдохнула. Так-с, Маша, выходит, тебе нравятся мои прикосновения? Ну, посмотрим что ты скажешь немного позже, когда я разберусь со всеми проблемами и займусь тобой вплотную.
Фролова умчалась, крепко сжимая шкатулку. Я видел как горели ее глаза от удовольствия и втайне радовался, что мне удалось сделать девушку счастливой. Казалось бы, в родной академии чуть ли не каждая пятая девушка согласится без проблем провести со мной ночь, да и по Москве окажется полно симпатичных красавиц, которые не прочь составить компанию полуфиналисту Великого турнира, но я ухлестываю за Фроловой. Чем она меня зацепила? Этой неприступностью, или своей красотой, простотой, грацией… А может быть тем, что в отличие от Игнатьевой и подобный ей девчонок, она целеустремленная, адекватная и не вешается на первого встречного?
Наверно, всем вместе. Вот бы кто отлично подошел на роль Гущиной, вот только сама она не очень настроена на такой вариант развития событий. Я мысленно представил как берусь за выполнение своего задания по продолжению рода Гущиных и шумно выдохнул, поймав себя на мысли, что зашел в своих фантазиях слишком далеко.
Следующие пару дней мы провели с пользой для себя. Наконец-то удалось уделить время на тренировку. Отправили письмо в академию, где рассказали, что с нами все в порядке, но оно не застало Палыча, потому как они с Андрияновой приехали в Москву на вече. Будучи десницей Карнаухова, Ирина Николаевна временно выполняла роль князя. Это было интересно, учитывая, что после смерти мужа княгиней должна была стать его жена, но видимо Карнауховы побоялись, что не удержат такую власть в руках и сложили с себя полномочия.
Перемены коснулись не только Ростовского княжества. В пермском княжестве произошел переворот, и к власти пришли Родионовы. После того, как часть из них погибла, защищая Преображенского, они сильно ослабли, но пока сохраняли за собой власть. Никого из Родионовых на вече не оказалось. Вполне возможно, что сейчас они зализывали раны и копили силы. Казанский князь тоже не явился, причем, даже не объяснил причину. Это вполне можно было расценивать как открытую вражду. Именно поэтому на вече присутствовали только семеро князей.
В качестве нового князя Московского и Великого князя Российского Рымина поддержали Новогород, Суздаль, Тверь и Ростов. Двое князей воздержались от своего волеизъявления, но признали власть Великого князя. Таким образом, власть в Российском княжестве сменилась.
Остаток времени Великий князь решил посвятить насущным проблемам, которые требовали решения. В своей речи он коснулся и будущего детей Преображенского, которым предстояло унаследовать престол, если бы не переворот:
— К сожалению, народный гнев бывает слеп и беспощаден. С одним из таких случаев мы столкнулись на днях. Очаг — организация, которая ставила перед собой цель сохранить страну. Уничтожение Преображенских, да и сами Преображенские не были нашей целью, как думают многие. Наша цель — сильное княжество, способное противостоять врагам внутри страны и за ее пределами. Мы пошли на свержение Великого князя только ради сохранения государства, которое разваливалось по частям и в любой момент могло рухнуть. Мы получили шанс избежать нового Смутного времени, но ради этого пришлось заплатить огромную цену. Сотни, даже тысячи сильных людей, а я сейчас говорю не только об одаренных, погибли к этой междоусобице. Наши враги готовились и предпринимали активные попытки, чтобы установить свою власть и сдать Великое княжество врагам, чтобы получить подачки. Великий князь Василий Преображенский пал, и я с горечью признаю, что его род был практически полностью уничтожен. Практически, потому как благодаря светло мыслящим людям удалось спасти сына и дочь Преображенского. Раз я выступаю главой Очага, я беру их на воспитание и заявляю, что буду оберегать этих детей как своих собственных.