– Хорошо, – равнодушно кивнул адъютант, – доложу.

И, действительно, доложил после того, как от Маркашева вышел посетитель.

– Проходите, господин штаб-капитан. После него вы, господин лейтенант.

Алекс почти физически ощутил, как на них скрестились неприязненные взгляды. Простите, господа, но на приеме у начальства как на войне – все средства хороши для скорейшего достижения цели. К счастью, штаб-капитан пробыл у генерала недолго, всего около четверти часа. После чего они попали в кабинет.

Генерал-лейтенант Маркашев оказался высоким представительным мужчиной с солидными залысинами и животиком. Алекс пробежался взглядом по висящим на генеральском мундире наградам, ни одного ордена с мечами, длинный ряд юбилейных медалей. Теперь понятно, почему губернатору так хочется повоевать. В свою очередь, лейтенантская колодка наград также не осталась без внимания.

– За что были награждены Егорием, лейтенант?

– За оборону Харешского перевала, господин генерал-лейтенант!

– Жаль, но ничего не слышал об этом деле, но рад, что наконец-то сюда прислали настоящего боевого офицера, а не очередного штабного хлыща. Итак, чем порадуете, господин лейтенант Магу?

Надо же, даже фамилию запомнил. Алекс сделал знак Фелонову, и тот выложил на стол то, что осталось от солдат генерала Каурбарса. После чего лейтенант начал доклад о ходе экспедиции и ее результатах. Уложился он минут в десять.

– …таким образом, маршрут перехода через пустыню и дальнейшую судьбу отряда генерала Каурбарса можно считать установленными.

– Да, жаль. А я почему-то надеялся на чудо.

Маркашев подошел к столу, перебрал пуговицы и пряжки, взял в руки полусаблю, потер пальцем клеймо на гарде, после чего положил на место.

– Итак, лейтенант Магу, вы уверены, что пустыня непроходима?

Алекс вытянулся по стойке «смирно», Фелонов последовал его примеру. Наступил момент истины, последний шанс сказать генералу правду.

– Так точно, господин генерал-лейтенант, на сегодняшний день проход отряда численностью более пятисот штыков через пустыню Тюра-Кум невозможен.

– Хорошо, лейтенант, ступайте. Я отпишу генералу Скоблину о вашем усердии и буду ходатайствовать о служебном поощрении.

– Премного благодарен, господин генерал-лейтенант!

Пока Алекс расшаркивался перед генералом, унтер собрал добытое экспедицией. Его еще надлежало доставить в столицу.

Как только они вышли на улицу, Фелонов ехидно ухмыльнулся.

– Лихо ты выкрутился: «на сегодняшний день»! И правды не сказал, и не соврал в то же время.

– Кто его знает, когда удастся этот Серв найти? И удастся ли вообще. Поэтому на сегодняшний день все мною сказанное является правдой. И на завтрашний тоже. Поэтому ты иди в гостиницу, пакуй вещи, а я загляну на почтовую станцию, узнаю, когда будет ближайшая карета до Зубурука.

– Не извольте беспокоиться, господин лейтенант, нужная вам карета отправляется завтра в полдень.

– По шее дам, – пообещал «господин лейтенант». – Ты когда про карету узнать успел?

– Так сегодня и успел.

Алекс остановился.

– В таком случае, у нас образуется свободный вечер. Предлагаю начать с ужина вон в том трактире, а оттуда перебраться в веселое заведение с на все согласными за умеренную мзду девками.

Фелонов предложение начальства всемерно поддержал и обещал присоединиться сразу, как только вернет в гостиницу добытый экспедицией груз. Ну, кто бы сомневался.

Глава 3

Ночка выдалась безлунная, тьма вокруг – хоть глаз выколи. В самый раз для обтяпывания темных делишек. Или совершения вылазок в расположение вражеских войск. Здесь, правда, не вражеский тыл, а мирно спящий Зубурук, уже полсотни лет как вошедший в состав Руоссии, но в данном конкретном случае темнота играла на руку трем военным, тащившим тяжелые тюки за пределы постоялого двора.

– Твою же ж мать!

Ивасов оступился и едва не оказался придавленным своим же тюком.

– Тихо, – прошипел Алекс. – Ставьте здесь и топайте за остальным. Я покараулю.

Когда унтеры ушли за второй партией груза, лейтенант вытащил часы и попытался разглядеть положение стрелок. Бесполезно. Часы Алекс вернул в карман, огляделся и негромко позвал.

– Шохад! Шохад, ты где?

– Я здесь, офицер.

Караванщик неожиданно отозвался из-за спины лейтенанта, как оказалось, он стоял буквально в пяти шагах. Алекс едва удержал палец на спусковом крючке.

– В следующий раз за спину мне не заходи, могу и пальнуть.

– Хорошо не буду, – согласился Шохад.

Алекс опустил «гранд».

– Что с верблюдами?

– Я купил семерых, как ты и сказал. Они здесь в загоне.

– Веди их сюда.

Караванщик растворился в ночи бесшумно, как и появился. Спустя пару минут притопали оба унтера, сгибавшиеся под тяжестью тюков с продовольствием и инструментом.

– Сейчас Шохад пригонит верблюдов, и тронемся.

Однако все оказалось вовсе не так быстро, с распределением вьюков по массе и погрузкой в темноте провозились больше часа. Еще больше, почти два, потратили на заполнение всех бурдюков у колодца на окраине Зубурука. Следующие две недели им предстояло существовать в автономном режиме. Когда красноватый рассвет залил восточную часть горизонта, верблюды успели отойти от города верст на десять.

К полудню, когда начали попадаться первые песчаные участки, Шохад сообщил Алексу:

– Здесь мы свернем с дороги.

Лейтенант молча кивнул. С оружием у них было совсем плохо. На четверых – два револьвера, офицерская пехотная сабля и два солдатских тесака. Отныне их основным оружием стала незаметность, а защитой – необозримые пространства песка. Верблюды двинулись в пустыню вслед за бактрианом Шохада. Лейтенант чуть отстал и поравнялся с верблюдом Фелонова.

– Следи за ним, чтобы не сбежал, особенно ночью. На дороге мы могли идти хотя бы по компасу, а сейчас полностью зависим от него.

– Не волнуйтесь, господин лейтенант, – заверил его унтер, – не сбежит. Глаз с него не спустим.

Ивасов молча кивнул – все понял.

Первый день запомнился только тем, что из-за бессонной ночи хотелось спать, и все потихоньку клевали носами в такт верблюжьим шагам. А вокруг расстилалось бескрайнее песчаное море, в котором изредка попадались отдельные островки глины или камня. Какие-либо ориентиры на местности отсутствовали, уже на второй день Алекс понятия не имел, куда они движутся. И только по тому, что солнце вставало слева, а садилось по правую руку, можно было предположить, что их экспедиция еще удаляется от Зубурука на юг, а не возвращается обратно. Полученную у полковника Жимайло карту пришлось сдать обратно, но насколько лейтенант помнил, они сейчас двигались в самый центр большого белого пятна к востоку от караванной тропы.

В полдень третьего дня Ивасов заметил солнечный отблеск над одним из глинистых холмов справа по ходу движения.

– Смотрите, что это там блестит?

В указанном унтером направлении уставились все, кроме Шохада. Похоже, караванщик заметил этот блеск раньше всех, но не придал ему значения. Не иначе это какое-то природное явление, но откуда оно на вершине холма?

– Шохад, что это такое?

– Мертвая голова, – все так же, не поворачивая головы, ответил караванщик.

– Мертвая голова?

Гохарец пожал плечами. Алекс сообразил, что ему просто не хватает словарного запаса, чтобы объяснить это явление.

– Если хочешь увидеть все сам, офицер, то мы можем подъехать ближе.

– Поехали, – принял решение лейтенант.

«Мертвой головой» оказался старый, выбеленный песком и временем человеческий череп. Кто-то вкопал в вершину холма кривую, но прочную палку, и закрепил на ней чью-то бывшую голову.

– Что за дикий народ? – возмутился Фелонов. – Надо будет закопать.

– Не трогай, – негромко, но очень твердо произнес Шохад, – это знак.

– Знак чего? – заинтересовался Алекс.

– Мертвую голову видно издалека, – пояснил караванщик, – если заблудишься, надо дойти до нее, а потом идти в ту сторону, куда она смотрит, там будет вода.