— Как тебе денек? — Фролов позволил себе улыбнуться. Представляю, сколько денег он потратил на это мероприятие и не понимаю в чем его выгода. Когда я поинтересовался, он лишь улыбнулся.

— Знаешь, иногда ведь хочется сделать что-то хорошее. Вот я и сделал что смог. И потом, такие поступки — это репутация. Для маленького рода это незначительно, а для такого, как Фроловы — это имеет значение.

— Но вас ведь всего трое, — произнес я.

— Не сбрасывай со счетов ветвь Николая, — отозвался Константин. — Фроловых по всему Великому княжеству десятка три, так что наш род очень силен. Ладно, пойдем посмотрим что там Селищев оставил. Есть жутко хочется, а я уверен, что у него найдется что-нибудь съедобное.

— Кстати, есть еще кое-что, — я вспомнил о пленке, болтавшейся в кармане. Тогда я решил пока ее придержать на случай, если Фролов потребует уничтожить всю информацию, но теперь я был уверен, что он на моей стороне. Я вынул коробку и показал Константину. — Нашел среди бумаг. Может, есть какой проектор, а то так рассмотреть просто невозможно…

Глава 24

Что-то назревает

Ночь. Во всем доме тишина, нарушаемая только редким стуком косточек черешни о поверхность глиняной миски. Это мы с Константином добрались до угощений, которые оставил Селищев. Фролов притащил откуда-то старый запыленный проектор, водрузил его на стол и вставил пленку. На ровной стене тут же замелькали изображения.

Я видел фотографии Градовых и Игнатьевых, которые жали друг другу руки, вот фото как Градов передавал конверт отцу Макара. И как только Валерия не заметили в округе? Он нарочно выбирал безлюдные места для встреч с Игнатьевыми. А вот рядом с ними промелькнуло фото Кильчицкого-старшего. Выходит, Игнатьев дружит с ним неспроста — они тоже замешаны в этих делах. Да, определенно полезная пленка, которая во многом поможет вывести на чистую воду заговорщиков. Выходит, Свиридов собирал компромат на своих хозяев? Но зачем? Неужели надеялся, что эта пленка поможет ему в случае, если Тимашевский или компания доберутся до него?

— Отличная работа, Миша! Я лично передам эту пленку Тимашевскому, чтобы объяснить что происходило на заводе Гущиных. Думаю, у него больше не будет к нам вопросов.

Фролов с явным удовольствием на лице пролистывал пленку, но на следующем кадре он замер, а улыбка сползла с лица. Я невольно повернулся на стену и увидел фото, на котором был изображен высокий стройный мужчина лет пятидесяти. Он стоял рядом с Валерием Градовым и о чем-то беседовал. На следующем фото он передал Градову какие-то бумаги. Интересно, кто это был? Константин явно знал этого человека.

— Кто это?

Я посмотрел на Фролова, который перестал листать пленку и подошел к стене поближе. Так, чтобы не попадать под свет проектора. Около минуты он безмолвно пялился на фотографию, а потом произнес:

— Этой мой брат Николай.

Я вернулся в академию в приподнятом настроении. Зимние каникулы прошли куда лучше, чем я ожидал. Мне удалось разобраться со Свиридовым и завести новые знакомства. Правда, смерть Романа Гущина омрачала настроение, но это было неизбежно.

Единственное, что меня смущало — присутствие на найденной пленке Николая Свиридова. Доказательства лежали у меня в кармане, но я дал слово, что не пущу их в дело, пока Константин не разберется в чем дело. Отказать человеку, который по факту вытащил меня из серьезной переделки, да еще и приютил в своем доме, я не мог. Единственное что я знал — он был удивлен увидеть на пленке своего брата, живущего в Твери, не меньше моего.

Ладно, пусть Фроловы разбираются сами со своими проблемами, мне нужно заняться собой. За эти две недели я немного растерял физическую и духовную силу, поэтому придется усиленно браться за учебу и тренировки, иначе Палыч меня загоняет по полосе препятствий до беспамятства. Но сперва нужно наведаться в библиотеку и вернуть книги, которые я так и не прочитал, а потом решить вопрос с Егором. Расписка его отца лежала во внутреннем кармане моего пиджака.

— Ваши документы! — при входе на территорию академии дорогу мне преградили два дружинника в доспехах. Я впервые в жизни увидел настоящие боевые доспехи. В них эти парни выглядели действительно устрашающе, будто ожившие груды металла, смотрящие в душу.

— Я, конечно, извиняюсь, но мои документы находятся в академии, — произнес я, но по виду дружинников понял, что этот ответ их не устраивает.

— Миша, что опять случилось? — Фролова оказалась рядом со мной. В ее руках были документы.

— Госпожа Фролова, проходите! — произнес один из дружинников, которому потребовалась всего пара секунд, чтобы проверить документы девушки.

Заминку возле ворот заметили, и к нам вышли еще двое дружинников. Ну и дела! Эти тоже были в доспехах. Интересно, а по академии они тоже будут расхаживать в таком виде? Посмотрим как те ребята, стоящие возле спортивных залов, выдержат двенадцать часов дежурства. Что-то мне подсказывало, теперь им будет не до едких комментариев. Неужели такие меры приняли из-за покушения на Карнаухова?

— Какая-то заминка?

— Парень без документов хочет попасть на территорию академии, — тут же отчитался тот дружинник, который меня остановил. По тону его голоса я понял, что к нам вышел старший из отряда и решил сам вмешаться в разговор.

— Послушайте, мои документы находятся в академии, в моей личной комнате. Я первокурсник и оставил личные вещи перед отъездом в своей комнате.

Константин заметил, что мы так и не вошли внутрь и подошел к нам, оставив охранника в машине.

— Друзья, Я — Константин Фролов, вот мои документы. Я подтверждаю, что это — студент академии Михаил Гущин.

Я повернулся к Фролову и посмотрел на него с благодарностью. Пальцы на ногах начали замерзать, и мне хотелось попасть уже куда-нибудь, лишь бы там было достаточно тепло.

— Сожалею, господин Фролов, но у нас четкий приказ пускать студентов только по спискам и сверять их документы. Провести на территорию академии могут только преподаватели. При всем уважении…

— Я вас понял! — ответил Фролов, махнув рукой. — В таком случае, уточните эту информацию у госпожи Андрияновой. Она ведь сейчас главная в академии.

— Мы уже отправили запрос, — отозвался старший.

— Хорошо, мы пока подождем в машине, — ответил Константин и повернулся к выходу.

— Без документов покидать академию нельзя, — только я повернулся к выходу, голос дружинника заставил меня остановиться.

— Но я ведь еще не в академии.

— Вы уже находитесь на ее территории, — ответил дружинник.

— Вы издеваетесь? То есть, я не могу пройти внутрь и не могу уйти, пока каким-то чудесным образом документы не попадут мне в руки, или кто-нибудь из академии не соизволит выйти сюда и подтвердить мою личность?

Этот абсурд вывел меня из себя. Нет, я понимаю меры предосторожности, но необходимость торчать на холоде выходила за все мыслимые границы. Им-то в доспехах хорошо, они выдерживают даже лютый мороз, а мне вот в ботинках совсем худо. Хорошо, хоть Фроловы не ушли, а решили остаться, пока ситуация не будет решена.

Маша спрятала руки в муфту и повернулась спиной к холодному ветру. Константин положил руку ей на плечо и спокойно ждал в стороне.

Плюнув на все, я призвал дар и заставил его ускорить кровообращение и согреть тело. Похоже, дружинники почувствовали это и насторожились. Ага, вот прям сейчас разбежался в одиночку нападать на четверых воинов в доспехах.

— Это приказ князя, — поспешил оправдаться воин. — Все, кто пытаются проникнуть в академию, должны быть идентифицированы. Посторонних пускать нельзя, подозрительных — проверять.

Хоть я не видел лица дружинника, но по его голосу я понимал, что подозрительным он считает именно меня.

— Не нужно нервничать, Михаил, как видите, я уже соизволила спуститься и убедиться, что это вы, — рядом раздался голос Андрияновой. За огромными фигурами дружинников я совершенно ее не заметил. — А чтобы не повторялось подобных инцидентов, носите при себе документы.