Игнатьева исчезла так быстро, что я даже не успел спросить с каких это пор Фролова выбирает мое окружение.

— Ну! Так вы все-таки расскажете, или будете и дальше так стоять? — Маша остановилась рядом с нами, уперлась руками в бока и переводила взгляд с меня на Влада и обратно.

Ситуацию разрядил Синельников, который пришел в себя. Он застонал и попытался подняться, но у него ничего не вышло.

— Спокойно, дружище! Сейчас мы тебе поможем.

Я склонился над парнем и приложил ладонь к его шее. Влад с Машей поступили также. Наших усилий хватило, чтобы раненый окончательно пришел в себя.

— Помнишь кто ты и как здесь оказался?

— Все помню, но отрывками, — прошептал Синельников и покосился на тело ученого. — А вот эта гнида меня изводила своими уколами. Мне казалось, что я просто умру, но нет, мучения все продолжались. Спасибо вам! Вы даже не представляете кого сейчас спасли.

— Кого же? — поинтересовался Влад.

— Младшего сына тысячника Новгородского княжества Синельникова Елизара Федоровича.

— Мощно, — протянул Влад. — Ладно, ты давай приходи в себя, а нам пора.

В это время к нам подоспел дружинник, который заметил активность возле поста охраны, и мы передали парня под его опеку. Пока мы шли по улице, стараясь как можно скорее оказаться подальше, я повернулся к Маше.

— Как ты выбралась из лазарета?

— Ну, это было просто, — ответила девушка. — Когда произошел взрыв, дружинники оставили свой пост, а потом и целители умчались помогать раненым. Мне оставалось только выйти на улицу, где я и заметила вас. Кстати, мне показалось, или рядом с вами была Игнатьева?

— Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить, но предлагаю вернуться к этому разговору немного позже.

— Предлагаю пробраться к нашей гостинице, отыскать Палыча, если он еще не уехал с остальными и поскорее рвать отсюда когти, — вмешался Влад.

— Если успеем. Скорее всего все въезды и выезды из Москвы перекрыты. Сам видишь что происходит.

В это время действительно до нас доносились взрывы, крики и шум боя. Причем это происходило не возле академии, а дальше, на улицах города.

Мы пробирались от дома к дому, прислушиваясь к каждому шороху. К счастью, здесь было тихо. Похоже, бунтари и дружинники Преображенских еще не добрались сюда.

— Ну, что там? — шепнул Влад. Ему явно не терпелось скорее убраться отсюда.

Я осторожно высунулся из-за угла и посмотрел вперед. На улице не было никого, даже подозрительно. Нет, в квартирах было слышно крики и грохот посуды, болтовню и даже смех, но что-то витало в воздухе, наполняя окружающее место тревогой. Совсем недавно я понял, что одаренные иначе воспринимают окружающий мир и умеют чувствовать обстановку куда лучше, чем обычные люди.

Наконец, мой взгляд остановился на том, что меня смущало. Впереди, метрах в трехстах от нас, стоял покосившийся фонарь. Несколько окон в доме были выбиты, а вывеска закрытой лавки упала прямо на дорогу. Казалось, просто проделки вандалов или разруха, и ничего странного в этом нет, вот только изувеченная груда металла, дымившая посреди перекрестка, нарушала привычный интерьер улочки.

Позабыв об опасности, я выбрался из своего укрытия и направился в сторону смятой машины. Даже издалека я узнал очертания «Волка». Ошибки быть не могло. Я хорошо помнил машину, на которой мы уходили от охраны Преображенских, на которой, собственно, мы вообще приехали на финал Великого турнира.

— Ты куда? — Влад высунулся из-за стены следом за мной, выругался и спрятался обратно.

— Там ребята, — бросил я через плечо и ускорился. Не думаю, что в этой ситуации кому-то их дружинников было дело до засады. Сейчас судьба всей страны решалась явно не здесь и сидеть почем зря у развороченной машины никто не собирался.

До машины я добрался меньше, чем за минуту. Сам не заметил как с шага перешел на бег и остановился только возле дымящей груды. Гришка сидел за рулем, его руки так и продолжали сжимать баранку. Все лицо было залито кровью и посечено осколками стекла. Тело Митрофана находилось на пассажирском сидении рядом с водителем. Сёму я нашел в салоне машины. Даже не пытался проверить живы они или нет — и так понятно, что после таких ран даже одаренные не выживают.

Похоже, дружинники добрались до них и решили просто уничтожить, как иначе объяснить то, что случилось на этом перекрестке? Что же, ребят больше нет, нужно смириться с этим. Тогда, когда я только встретил их, а ведь это было всего пару дней назад, они показались какими-то подозрительными. Сейчас же я знал их куда лучше, именно поэтому так грустно было их терять. А сколько еще хороших ребят погибнет с обеих сторон, а может и с третьей, если у тех хватит ума вмешаться? Нет, нужно заканчивать все эти фокусы.

Машинально заглянул в машину и потянулся к каждому из парней даром. Пустота. Одаренные чувствуют жизнь, сейчас эта жизнь не ощущалась. С рук сорвались всполохи огня и окутали машину. На удивление, она горела как спичка.

— Ты что делаешь? — Влад оказался рядом со мной.

— Успокойся, ребятам мы уже точно не поможем, а машина не на ходу. От нее осталась лишь груда покореженного металла. Не знаю, когда очередь дойдет до парней, не хочу, чтобы их тела лежали здесь и гнили.

Я смотрел как языки пламени окутывают машину и поспешил отойти подальше, мало ли что. Только через пару минут я направился в сторону административного центра города. Оттуда доносился шум, крики, стрельба, всполохи огня то и дело вырывались в небо. Похоже, противники высыпали на улицы и выясняли свои отношения на подступах к Воробьевскому дворцу.

— Миша, ты уверен, что тебе туда нужно? — Васильев остановился рядом со мной и смотрел вперед.

— Да, уверен. Сердцем чувствую, что я должен быть там.

Позади послышался гул, и мы поспешили отскочить в сторону. Через пару мгновений на дороге появился небольшой автомобиль, за которым на небольшом отдалении следовало три грузовика, обшитых толстыми листами железа.

Колонна остановилась возле горящей машины, и несколько бойцов тут же высыпали с грузовиков и окружили перекресток. Несколько ружей направились на нас.

— Ну-ка, ребята, кто поджег машину? — суровый мужчина лет пятидесяти вышел из машины и уставился на нас.

— Борислав Владимирович, не волнуйтесь, это мои ребята! — из второй машины выбрался Серпухов и подошел к нам. По пути он окинул взглядом догорающую машину. — Вижу, все прошло не так гладко. Что с ребятами?

— Все трое мертвы. Я приказал им уходить, но по дороге их встретили. Не знаю кто. Мы нашли их здесь несколько минут назад. Инга ушла, когда мы выбрались из академии.

Сотник кивнул, принимая мою информацию.

— С Ингой у нас был уговор ровно до того момента, как она выйдет с академии. Она планировала забрать брата и уйти с ним. Она его нашла?

— Нашла и потеряла, — ответил я, не вдаваясь в подробности.

— Что же, судя по происходящему, это не удивительно. Садитесь в машину, мы едем на Воробьевский дворец. Я намеренно отклонился от маршрута, чтобы подобрать вас. Главные силы уже стягиваются туда, но на счету каждый боец.

— А удержите? — я посмотрел на Серпухова, желая заметить хоть какую-то тень сомнения или уверенности на его лице.

— За это не волнуйся, знать бы только какой ценой.

Я повернулся к Владу с Машей, но они словно поняли о чем я собираюсь сказать и опередили меня.

— Мы пойдем до конца с тобой, Миша!

— Вы ведь даже не знаете что ждет нас впереди. Эта колонна — лишь малая часть того, что будет. Там сильные противники, и что самое паршивое — они тоже бьются за правое дело и стоят за свои идеи.

— Преображенские слишком далеко зашли, — Влад подошел ко мне и положил руку на плечо. — Я видел до чего они опустились в лаборатории и не хочу повторения.

— А я просидела несколько дней под арестом просто из-за подозрений моего дяди в предательстве. Признаться, любви к ним у меня не добавилось, — отозвалась Фролова.

— По машинам! — заревел Борислав и направился в кабину к водителю.