– Нет, спасибо, – я уже со счету сбился, сколько раз повторил слова отказа.

– Отец, оставь ты уже Стаса, – подал голос Михаил. – Ничего он от нас не возьмет.

– Да понял я, понял! – поднял обе руки Добрин-старший, признавая поражение. – Все. Больше не давлю.

Спустя еще стакан-другой мы разошлись по комнатам. Мне достались шикарные апартаменты на третьем этаже.

Когда раздевался в гостевой спальне, еще думал, стоило ли оставаться… Но решил, что показываться Свете в бинтах посреди ночи мне уж точно не хочется. Нечего сестренку пугать.

Я лег спать в пятом часу утра. Едва голова коснулась подушки, как я сразу вырубился. Снов никаких не видел и проснулся, лишь когда в дверь настойчиво постучали.

Нехотя поднявшись, я накинул халат и побрел открывать – раз уж есть завёртка, я не мог ей не воспользоваться.

– Доброе утро, Станислав Георгиевич, – поклонился мне, как обычно, бодрый Федор. – Через двадцать минут завтрак. Вас ожидать?

– Да, – кивнув, пробурчал я. Все-таки на завтрак я согласился еще вчера, когда сидел с обоими Добрынами.

– Господа будут рады. И еще, Станислав Георгиевич, это утром для вас привез курьер, – он протянул мне подарочный пакет, который держал в руках.

– От Льва Алексеевича? – с подозрением спросил я, вспомнив, как накануне Добрин сокрушался, что ничего мне не подарил.

– Нет, не от него, – ответил дворецкий. – Лично от госпожи Айдо Сецуки. Передали, что внутри есть записка.

– Вот как, – задумчиво отозвался я, принимая пакет.

Федор поинтересовался, может ли он раздернуть шторы, я ответил, что справлюсь сам, и закрыл дверь. В комнате мгновенно стало темно – на окнах висели очень хорошие блэкауты.

Раздернув шторы, я взглянул на часы – почти без двадцати одиннадцать. Весь дом долго спал из-за беспокойной ночи. Ну да ладно. Что там японка удумала?

В подарочном пакете я увидел какую-то коробку, обернутую крафтовой бумагой и перевязанную веревочкой. Ну вот, раз уж мне сказали, что внутри записка, невежливо будет ее проигнорировать. Но так как в пакете её не наблюдается, видимо, чтобы прочитать, придется открывать подарок. И тогда его в любом случае не получится вернуть в первозданном виде.

А не прочитать грубо.

Хитрая японка…

Несколько секунд я задумчиво барабанил пальцами по крафтовой бумаге, сомневаясь, распаковывать подарок или нет. Решил, что не прочитать записку будет все же слишком неприлично.

Внутри оказалась открытка с Малахитинским театром драмы. Лежала она на коробке со смартфоном «Тойо» последней модели – таким же, каким пользовалась сама Сецука.

Вздохнув, я перевернул открытку и пробежался глазами по строчкам, написанным каллиграфическим почерком:

Я растянулся на кровати и уставился в потолок. Брать или не брать?

В первую секунду мне хотелось отказаться от подарка. Однако, если хорошенько подумать, я же его не за красивые глаза получаю. Перед кланом Добриных у меня был некий моральный долг, но вот именно клану Айдо я ничего не должен. И все же подарок от их клана в текущей ситуации вряд ли бы принял. Но лично от Сецуки… Это «лично» подкупало. Я видел искренность в ее глазах…

Внезапно вспомнилось, как сам говорил Мише, чтобы он принял мазь и деньги от Добриных за то, что Вита ему сломала половицу. А теперь вот сам ломаюсь.

Открыв коробку, я достал телефон и повертел его в руках. Пожалуй, можно взять. Отдать его Свете, а себе забрать ее…

Ну да. Это плата за все мои старания и страдания. Плата лично от Сецуки Айдо, а не от ее клана.

С этой мыслью я вставил в телефон свою симку, выбрал русский язык и режим «демонстрации», позволяющий не вводить личные параметры. По памяти набрал номер сестры и отправил ей сообщение, чтобы не волновалась.

Пока умывался, Света прислала ответ, мол, все в порядке, жду.

Ну а потом я спустился вниз, где в столовой уже успели собраться Добрины. Их было еще больше, чем ночью – присоединилась семья Ильи Львовича: он сам, его жена, старший сын Алексей и дочка Даша, которой на вид было не больше десяти лет.

Среди девятерых Добриных я чувствовал себя не в своей тарелке. Но временами ловил себя на мысли, что все не так уж и плохо – обстановка не чопорная, наоборот, довольно веселая. Шестеро Добриных были весьма легки в общении. А вот отец Виты, ее кузен – Алексей, и Марина – мать Алексея, казались эдакими беззлобными айсбергами. Было бы гораздо гармоничнее, если бы жены поменялись мужьями. Пусть мама Виты забирает себе улыбчивого Илью, а заодно и его дочь Дашу. Ну а серьезной Елене с ее серьезным сынком Алешенькой в самую пору пойдет Михаил. Хы! Смешно.

– Стас, а у меня для тебя подарок есть, – выдал Лев Алексеевич после того, как народ за столом обсудил Дашины успехи в школе.

– Я ведь уже говорил, что не нужно, – нехотя ответил я.

– А он не совсем для тебя, – улыбнулся старик. – Для твоей сестры. В знак извинений за то, что мы позаимствовали тебя на целый день вчера и полдня сегодня.

– Честно говоря, мне не нравится, когда мою сестру впутывают в мои дела, – нахмурился я.

Но настрой Добрина-старшего мои слова не испортили. Наоборот, Лев Алексеевич улыбнулся еще шире.

– Я это предвидел, – заявил он. – Потому и передаю презент через тебя, – он достал из внутреннего кармана две какие-то цветные глянцевые бумажки. – Ты уж не серчай, что мы кое-что по базам проверили, нужно ж было знать, что дарить. Это два билета на выставку-семинар Джоли Лайнер – известной художницы-дизайнера. Возьми, пожалуйста. А идти или нет, потом решишь.

Он передал билеты через родственников, сидящих за столом. Рядом со мной сидела Вита, которая на пару секунд замерла с протянутой рукой.

Я колебался.

– Помнишь, как ты сказал Олегу «позволь мне помочь», когда он готовился к шидэ? Что ты хочешь помочь, и просил позволения. Так позволь нам хоть немножко тебя поблагодарить, – тепло произнесла девушка и мило улыбнулась.

– Я возьму, – я принял билеты. – Но не обещаю, что пойду.

– Я про то и говорю, – усмехнулся Добрин-старший.

– Спасибо, – буркнул я, вспомнив о вежливости.

После завтрака прибыл Семен, который снял мои повязки, осмотрел раны и позволил принять душ. После душа врач обработал раны мазью и поставил мне капельницу.

Спустя пару часов с восстановительными процедурами было покончено, и я попросил Федора сообщить хозяевам дома, что я уезжаю.

– Мой долг гостеприимства велит отправить тебя домой на автомобиле с водителем, – сообщил Лев Алексеевич, когда вышел меня проводить. – И я с радостью это сделаю.

– Спасибо, не нужно, – сдержанно ответил я. – Я поеду на метро.

– Думаешь, я позволю тебе поехать на метро после всего, что ты для нас сделал? – продолжал настаивать Добрин.

– Думаю, позволите, – сухо сказал я. – Вы же пытаетесь показать мне, что далеко не все организации вайлордов эгоистичные хищники, ставящие свои желания во главу угла?

– Эх, меня раскусили, – вскинул руки Лев Алексеевич. – Конечно же насильно делать другим приятно я не буду. Это же невозможно. Хочешь ехать на метро – поезжай. Но помни, двери моего дома всегда для тебя открыты. Как и мой телефон всегда готов принять вызов от тебя.

Он протянул мне руку, и я без колебаний ответил на его рукопожатие.

– Стас! Стой! – по лестнице, перепрыгивая ступеньки, вниз бежала Вита. – Не уезжай! Сейчас подадут мою машину, я подвезу тебя до дома! Мне тоже нужно ехать, вот и…