К большому удивлению капитана Магу, полковник Дрондуков отреагировал очень быстро. Уже к вечеру следующего дня он лично прибыл в лагерь вместе с конной полусотней. Выслушав доклад капитана Магу, он лично обозрел обстановку в подзорную трубу, и огласил решение.

— Будем штурмовать.

Столь решительный настрой начальства это, конечно, хорошо, но Алекс осмелился предложить.

— Господин полковник, разрешите сначала предложить им сдаться и выдать казну добровольно!

— Не разрешаю! — отрезал Дрондуков. Они не сдадутся. Да и какие могут быть разговоры с убийцами наших раненых? Надо преподать им хороший урок, чтобы помыслить не смели о нападении на руоссийских военнослужащих! Завтра прибудет второй батальон с артиллерией, послезавтра — штурм!

После таких заявлений, желание возражать отпало. Если такие силы уже двинулись с места, то это значит, что все решено окончательно. Оставалось только вспомнить опыт штурма Джибуты.

— Осмелюсь доложить, господин полковник, полковая артиллерия при штурме таких горных поселений показала чрезвычайно низкую эффективность.

Дрондуков снисходительно улыбнулся.

— Не только вы об этом знаете, капитан. Впрочем, завтра вы все увидите сами.

Увидели. К вечеру прибыли второй батальон полка в составе четырехсот штыков и полубатарея новых шестифунтовых полевых гаубиц. С таким подкреплением преимущество руоссийцев становилось подавляющим. Люди Фархан-бея несомненно знали о прибытии новых руоссийских подразделений, но этот факт почему-то совсем не обеспокоил их. Непонятно, на что они надеялись, как собирали дань с проезжавших по мосту, так и продолжили собирать.

Алекс предложил было затемно форсировать ручей ниже по течению, чтобы к утру обойти оборонявших мост с тыла и поставить их в два огня, но у полковника Дрондукова, как выяснилось, был свой план, простой, но очень эффективный. Утром артиллеристы выкатили свои гаубицы на прямую наводку и выпустили по мосту два десятка шрапнелей. Этого хватило для того, чтобы пехотинцы перешли мост, попутно добив выживших после арт обстрела. Даже не замочили ног и без единого выстрела со стороны противника.

Осторожно, чтобы не испачкать сапог в крови Алекс перевернул труп на развороченную шрапнелью спину. Мертвый бородач уставился на капитана остекленевшими глазами. Вытащив из-за пояса трупа револьвер, офицер поднес его к глазам.

— Пять четверок.

Лейтенант Саев считал серийный номер «голда» счастливым, а этот револьвер за последние десять дней уже третьего владельца меняет. И судьба всех трех была весьма печальной. Алекс решил отправить оружие матери лейтенанта, пусть ей останется хоть такая память о погибшем сыне.

— Господин капитан, тут еще винтовки наши!

Кроме револьвера лейтенанта, у убитых горцев нашлось еще три руоссийских винтовки. Торопливо сверив их номера с имевшимся списком, капитан Магу убедился, что все они числились за его ротой.

— Теперь они, сволочи, нам за все ответят. Вперед!

Как самая малочисленная, девятая рота не должна была принимать непосредственное участие в штурме, ей предстояло перехватить возможные пути отхода из Ортакоя. А для этого предстояло совершить длительный марш, обходя селение по большой дуге вне досягаемости огня из стрелкового оружия. И сделать это надо было очень быстро, пока Фархан-бей не спохватился и не сообразил вывести казну арского паши подальше в горы.

Передние ряды роты едва успели выйти из кустарника на открытое место, как уши капитана Магу уловили среди топота солдатских сапог посторонний звук.

— К бою!!!

Поздно! Навстречу им из-за небольшого пригорка выскочили несколько всадников. Встреча оказалась неожиданной для обеих сторон. Солдаты торопливо срывали с плеч винтовки, когда передний кавалерист, хлестнув коня, устремился вперед с истошным воем, решил продать свою жизнь подороже. Сверкнула вылетевшая из ножен шашка. Шедший впереди роты солдат мгновенно сообразил, что ни выстрелить, ни достать горца штыком он уже не успеет. Тогда он упал на колени, вскидывая над собой винтовку. Сталь клинка лязгнула по стали.

У капитана Магу времени для реакции было несколько больше. Он не стал хвататься за кобуру. Вместо этого он шагнул вправо, уходя на неудобную для рубки с седла сторону, и одновременно выхватывая из ножен саблю. Продолжая движение, капитан самым концом клинка достал бедро всадника.

С диким ржанием лошадь встала на дыбы, молотя копытами воздух. Взгляд офицера столкнулся с полными боли и ненависти глазами противника. Алекс вскинул саблю, пытаясь защититься, но удара не последовало. Один из солдат воспользовался оплошностью противника и в длинном выпаде достал его штыком в правый бок. В следующую секунду тоже самое сделал второй. Третий повис на узде, не давая возможности коню унести раненого хозяина от смертельной опасности. Шашка выскользнула из ослабевшей руки, следом на землю съехал ее обливающийся кровью владелец.

— Огонь! Не дайте им уйти!

Своей самоубийственной атакой первый всадник отвлек внимание солдат на себя. Три оставшихся горца воспользовались тем, что руоссийцы добивали их товарища, развернули коней и с места в карьер рванули прочь. Кони у них были отличные, да не быстрее руоссийской пули. Солдаты начали торопливо разряжать свои винтовки им вслед. Несколько секунд им везло, каким-то чудом, их миновали все летевшие им в спину пули. Уже начинало казаться, что попытка удалась, но в этот момент лошадь левого кувырнулась на всем скаку, всадник вылетел из седла, упал на дорогу и дальше покатился мятым кулем. Почти одновременно у среднего лошадь пошла как-то боком, а затем рухнула, придавив седока. Третий съехал с седла, но нога его запуталась в стремени, и лошадь унесла его волочившееся по земле тело прочь. Вся схватка заняла не больше минуты. Только билась на земле раненая лошадь, потерявшая хозяина.

— Цел?

— Так точно, господин капитан! Винтовку, гад, испортил.

Рядовой Труров огорченно рассматривал повреждения своего оружия. Клинок горца разрубил деревянное цевье и оставил глубокую зарубку на стволе.

— Были бы руки целы, а этого добра, — капитан кивнул на винтовку, — сейчас хватает. Таропшин, посмотрите, что с остальными. Может, кто-нибудь живой есть. Остальным занять позицию.

К удивлению Алекса живы были все трое. Правда, двоим — исколотому штыками бородачу лет тридцати и слетевшему с лошади старику жить оставалось считаные минуты. У третьего, кроме ссадин, полученных при падении лошади, не было ничего серьезного. Солдаты сначала пристрелили раненую лошадь, затем общими усилиями приподняли другую, освободив ногу ее всадника. Горца приволокли к капитану Магу, попутно обезоружив его и обчистив карманы.

— Фелонов, попробуй узнать у него, кто он такой, и кто его попутчики.

Горец был уже далеко не молод, жирноват и дорого, по местным меркам одет, хотя за последние несколько минут гардероб его в цене изрядно отерял. На правой скуле кровоточащая ссадина. Когда солдаты волокли его к начальству, он заметно прихрамывал. Он не производил впечатления бойца или фанатика. Тем не менее, на вопрос Фелонова предпочел промолчать.

— Говори, сволочь!

Чтобы ускорить развязывание языка, денщик дал пленному кулаком в живот. Горец не упал только по тому, что с двух сторон его поддерживали солдаты. После третьей оплеухи информация полилась. В этом потоке Алекс уловил знакомое имя.

— Так среди них был Фархан-бей?

— Вон он.

Фелонов указал на слетевшего с лошади. Алекс пошел взглянуть на местного главаря. К этому времени Фархан-бей уже успел испустить дух. Капитан заглянул в лицо трупу.

— Вот сволочь, надо было его еще неделю назад прикончить.

Перед офицером лежал тот самый старик, которого он приказал пропустить через проход в горах, который стерегла рота. Алекс вернулся к месту допроса пленника.

— Спроси у него, откуда у них наше оружие. Только так спроси, чтобы он всю правду выложил.

— Не извольте беспокоиться, господин капитан, — заверил Алекса денщик, — сейчас он у меня соловьем заливаться будет.