– Я бы сказал наглый и беспардонный. Никакого уважения к суверенитету и дипломатии! Но лихо, этого тоже не отнимешь, как раз в вашем духе.

– Что, простите, в моем духе? – заинтересовался лейтенант. – Наглость или лихость?

– И то, и другое. Теперь к делу. Через три дня я постараюсь превратить ваши размышления в более или менее реальный план, сделав расчет потребных для него сил и средств, а самое главное, сроков. Вы, лейтенант, также будьте готовы к этому сроку, поедем убеждать нашего начальника дивизии.

Ехать к Быстраго Алексу не хотелось, и он предпринял слабенькую попытку отбрыкаться:

– Мое присутствие обязательно?

– Необходимо, – отрезал Новославский. – Свободны, лейтенант.

– Слушаюсь, господин полковник!

После ухода лейтенанта Магу полковник кликнул адъютанта.

– Начальника штаба ко мне. Срочно!

Начальник штаба пришел минут через пять. Новославский протянул ему папку.

– Вот ознакомьтесь.

После того, как подполковник прочитал бумаги, он осведомился:

– И чье это творчество?

– Лейтенанта Магу.

– Того самого?

– Другого у нас в полку нет. Необходимо срочно сделать расчет сил, средств и сроков по этому замыслу. Сколько вам потребуется времени?

– Если срочно, то три недели. Но этот план никогда не будет принят.

– А вот это уже не ваша забота, подполковник. На все про все даю три дня.

Заметив, что начальник штаба хочет что-то возразить, Новославский жестко пресек попытку подчиненного:

– Три дня, и ни минутой больше. Да, и предупредите своих штабистов, если кто-то не удержит язык за зубами, погонами не отделается! Под трибунал отдам!

Полковник Новославский не мог допустить утечки сведений о предстоящей операции, особенно когда дело шло к генеральским погонам.

Генерал-майор Быстраго с утра пребывал в отличнейшем расположении духа. Вот именно, пребывал. До тех самых пор, пока к нему не заявилась эта парочка – самый молодой полковник и самый молодой ротный командир вверенной ему дивизии. И не просто так пришли, принесли с собой толстенную папку и два рулона карт. Теперь, вместо подготовки к именинам, приходилось во все это вникать.

– Только короче, без всей этой бюрократии.

Пухлая генеральская рука отодвинула все бумаги в сторону. Однако без карты обойтись не удалось, уже минут через пять она заняла большую часть генеральского стола. При всех своих недостатках дураком генерал Быстраго не был и суть предлагаемого ухватил быстро. И пока полковник Новославский излагал свои предложения, начальник дивизии прислушивался к ним только краем уха, а сам взвешивал аргументы за и против.

С одной стороны, предстоящая операция обещала быть резонансной, и если правильно все обставить, то получить с нее можно ой как немало. С другой стороны, и дипломатический скандал будет громким в любом случае, хотя это уже не его забота. С третьей, весь успех, а тут предстояло задействовать целый корпус плюс многочисленные части обеспечения, зависел от действий одной только роты, которой предстояло взять и удержать в течение двух месяцев Харешский перевал. Рискованно. Тем более что сам Быстраго привык к неспешному, размеренному течению гарнизонной жизни на далекой окраине огромной империи. А тут предстояло принять решение, которое должно было определить всю его дальнейшую жизнь. И карьеру. Ошибаться в данном случае никак нельзя. И решение нужно принять очень быстро.

Генерал еще раз пригляделся к невысокому, крепенькому лейтенанту. Чем-то он напоминал ему готового вцепиться в противника бульдога.

– Как я понимаю, этот план – ваша инициатива, лейтенант?

– Только общий замысел, господин генерал-майор. План разработан под руководством господина полковника.

– Это уже детали, – отмахнулся начальник дивизии. – И вы хотите возглавить роту, которой придется пойти к черту в зубы?

– Хочу, господин генерал-майор!

– Уверены в успехе?

– Так точно, господин генерал-майор!

Сам Быстраго ни в чем уверен не был, но этот лейтенант – везунчик. Другого бы на его месте давно убили, а этому пуля попала в висевший на груди бинокль. А если бы не его лопающийся от денег папаша, то не миновать ему трибунала. Но папаша-то есть и с этим тоже приходилось считаться, Виктор Магу – не та фигура, на которую можно плюнуть. Так ничего и не решив, генерал надумал довериться судьбе.

– Подождите пять минут в приемной.

Когда дверь за посетителями закрылась, начальник дивизии достал из кармана кошелек и выудил из него золотой червонец. Желтый кругляш глухо стукнулся о покрытую картой поверхность стола и тут же был накрыт генеральской ладонью. «Орел – соглашусь, решка – откажу. Нет, пусть будет наоборот, решка – соглашусь, орел – откажу». Придя к окончательному решению, Быстраго убрал с монеты ладонь, взгляд его встретился с отштампованным на червонце профилем государя-императора. «Судьбу не обманешь», генерал подошел к двери и распахнул ее.

– Проходите, господа офицеры, у нас очень мало времени.

К счастью для всех, план Быстраго – Новославского не предусматривал встречи руоссийских соединений с горцами в открытом бою, все задачи в нем решались частями и подразделениями уровня полк-батальон. Причем руоссийцы должны были осуществлять только блокадные действия, а не идти вперед. И если в искусстве оперативного управления дивизией на поле боя генерал-майор Быстраго был откровенно слаб, то в искусстве штабных интриг он был просто асом. Именно благодаря ему встречи с военным министром авторам плана удалось добиться в рекордные сроки, всего через четыре дня после приезда в столицу. И это несмотря на то, что у него сразу нашлось немало противников.

Поскольку Алекс Магу в авторах не значился, то и к министру соответственно не попал. Ему предстояло решить не менее сложную и ответственную задачу.

– И ты хочешь, чтобы я профинансировал поход собственного сына на верную смерть?

– Папа, я все равно пойду туда, это не обсуждается. А эти деньги помогут сделать мою смерть не такой уж и верной. Голод и холод, а вовсе не пули и кинжалы будут главной опасностью на перевале. Если же у нас будет в достатке продовольствия и теплой одежды, то смерти придется меня подождать еще лет пятьдесят.

Виктор Магу хорошо знал характер своего младшего сына, он понимал, что спорить бесполезно – Алекс для себя уже все решил. При его поддержке или без, с деньгами или пустыми карманами, он все равно пойдет на этот проклятый перевал. Тем не менее, как отец, он предпринял еще одну попытку. Подойдя вплотную, банкир положил руку на плечо сына. Ладонь легла на жесткий пехотный эполет с двумя звездочками.

– Подумай еще раз, сын, зачем тебе это нужно? Ты и так можешь иметь все, что захочешь. Ну, почти все. Стоит ли рисковать своей жизнью?

Алекс задумался.

– Ты знаешь, я и сам не могу точно сказать зачем. Я только знаю, что должен пойти туда и сделать свое дело. Должен, и все. И никто не сделает это лучше меня. Поэтому я пойду, возьму этот проклятый перевал и буду держать его столько, сколько потребуется, и ни секундой меньше.

Банкирская ладонь сползла с лейтенантского эполета.

– Хорошо, иди. Деньги я тебе дам. И даже обеспечу поддержку твоему плану наверху, но ты должен дать мне обещание, что сразу после этого переведешься куда-нибудь в спокойное место. Самое лучшее – в столичный гарнизон. Если хочешь, место в гвардии я тебе обеспечу.

– Не получится, мне запрещено появляться в столице.

– По этому поводу можешь не волноваться, прощение у императора я тебе выхлопочу. Сейчас идет рефинансирование государственного долга, и я им очень нужен.

– Хорошо, допустим, переведусь я в гвардию. И что дальше? Волочиться за юбками, отплясывать на балах и лошадей шампанским поить? Первое время в Текуле я даже скучал по такой жизни, но, к счастью, у меня быстро появились другие интересы.

Видя, что отец хочет что-то возразить, Алекс торопливо продолжил: