Сразу народ понабежал, Вову вытащили из кабины. Думал, убьют, но обошлось, даже морду не набили. Примчался бледный артиллерийский майор, схватил за грудки, начал трясти и орать. Пока орал, постепенно краснел. Потом к нему присоединился капитан с топорами на погонах. После капитана появился Кальман, отодрал майора от Вовы, и три офицера начали орать друг на друга, выясняя, кто должен за исправностью автотехники следить, кому не хрен на встречную полосу лезть, а кому ремонт в самое неподходящее время устраивать. Так и осталось неизвестным, у кого глотка была луженее, так как ремонт настила закончили, техника с обеих сторон моста начала движение, и дискуссия прервалась.
«Студебеккер» Михальченко протиснулся вперед, «шевроле» подцепили к нему и вытянули наверх, там и нашли причину поломки.
— Шланг оборвался, — констатировал Степаныч, вылезая из-под машины, — наехал ты на что-то.
Не повезло, хотя закончилось все благополучно. Но встал вопрос, что делать дальше? Шланг заменили, Степаныч пожертвовал из своего запаса, а тормозной жидкости на долив ни у кого не было.
— Может, воды?
— Нет, — отверг идею Кальман, — закипит, и опять тормоза откажут. И коррозия начнется.
С тормозухой в роте был напряг. Бензин был, масло худо-бедно тоже было. Об антифризе только слышали, но обходились водой, а с тормозной жидкостью — беда. Бросив взгляд на проезжавшую мимо гаубицу, Лопухов предложил:
— У артиллеристов можно попросить, может, дадут.
— Откуда у артиллеристов тормозуха? — удивился Степаныч.
— Но в тормоза отката они что-то же заливают.
— Повтори, — потребовал Кальман.
— Жидкость для тормоза отката можно попробовать залить, — повторил Вова.
— А ведь точно можно, — оживился ротный и повернулся к Михальченко, — Иваныч, тащи фляжку.
У каждого опытного водителя была своя фляжка со спиртом. Откуда? Путей много. Нет, воровать собственный груз нельзя, это Вове объяснили в первую очередь. Да и чего там воровать? Солярку? Упаси украсть у своих. Даже на экспроприацию имущества посторонних лиц и организаций смотрели косо. Зато шоферы были связующим звеном между фронтом и тылом. Фронт нуждался в продовольствии и бытовых мелочах, тыл — в трофеях. Туда спирт, сахар, табак, мелкую галантерею, обратно — вальтеры, парабеллумы, зауэры, патроны к ним, золингеновские бритвы и прочий хабар. Вова опытным водителем не был и фляжки своей еще не имел.
— Потом вернешь, — предупредил Кальман.
Опытный Михальченко провернул бартерную сделку буквально за десять минут. Ротный плеснул содержимое канистры на ладонь, понюхал, растер пальцами и вынес вердикт:
— Вроде пойдет.
Вова с Иванычем продолжил ремонт.
— Повезло, — между делом заметил Михальченко, — если бы ты кого задел, Кальман мог под трибунал загреметь.
— А еще мог на полном ходу с того мостика уйти и там остаться.
— Тоже верно, — согласился Иваныч.
Остатки старой тормозной жидкости слили, новую залили в бачок, тормоза прокачали, и колонна продолжила путь. По прибытии в расположение, Вова тут же, пока весть о его ноу-хау не успела разнестись, махнул остаток жидкости на флягу со спиртом и рассчитался с Иванычем. Талант в землю не закопаешь.
Вообще, порядки в своем хозяйстве Кальман завел либеральные, прямо не авторота, а автобаза какая-то. К шоферам обращались по имени-отчеству, а чаще всего просто по отчеству: «Петрович, как дела? Саныч, подмогни». Самого ротного товарищем старшим лейтенантом именовали только при начальстве, остальное время он был Аркадий Львович, тем более, что большинство подчиненных ему в отцы вполне годились. Но никто ему не тыкал, уважали. Свое прежнее прозвище Вова тоже начал понемногу забывать, став, как и все, Владимиром Санычем.
Тем не менее, положение свое в роте надо было упрочить. А для этого необходимо было получить удостоверение шофера. И начал Вова готовиться к экзаменам. Он уже знал, что единых правил дорожного движения еще не существует, но некоторые общие писаные понятия существовали. Например, «при встрече двух машин в узких местах преимуществом пользуется машина, идущая с грузом; машина, идущая порожняком, уступает дорогу». Особенно порадовал его следующий пункт: «пешеходы уступают дорогу ручной повозке, повозка — извозчику, извозчик — автомашине, а автомашина общего назначения — всем автомашинам специального назначения („Скорой помощи“, пожарным, аварийным) и автобусу». Вот это дело! А то шастают тут всякие под колесами, проехать не дают.
Первые свои права Лопухов купил. Еще в студенческие годы удалось провернуть удачную сделку по обмену фуры китайских шмоток на партию паленой водки из Осетии. Водку потом выгодно толкнули в Российскую глубинку. Денег тогда было! А тут еще с посредником познакомился, тот предложил, а Три Процента по пьяной лавочке согласился… Потом жалел, что переплатил, но удостоверение все-таки получил. На теории ему подсказали, какие кнопки нажимать. На вождении он еле тронулся, дважды заглох и не пропустил пешехода на переходе. Но, как говорится, уплОчено, права в студию. Так и стал Вова водителем. Надо сказать, что за всю свою жизнь на колесах пожилого «мерина» в серьезные аварии он не попадал, но шрамов на и без того побитой шкуре железного коня существенно прибавилось. Одним больше, одним меньше, с кем не бывает? Главное, все живы.
Ранним осенним утром всех желающих сдать экзамен на права погрузили в трехтонку с тентом и отвезли в штаб корпуса. У некоторых уже были розоватые книжечки, выданные автотракторным управлением фронта, дающие право на управление автомобилем, именуемые «стажерками». Теперь им предстояло обменять их на настоящие права. Приехал представитель ГАИ. Здесь у Лопухова на взятку денег не было, да и не взял бы товарищ государственный автоинспектор, не те еще времена. Устройство сдавали на том же ЗиС-5. А чего там сдавать? Бабина, один провод к трамблеру, четыре к свечам… Ах, да, еще к единственной фаре провод был. Все остальное на виду. Короче, устройство автомобиля красноармеец Лопухов сдал, некоторые даже тут ухитрились засыпаться. С вождением тоже проблем не возникло. На правилах малость поплыл, но не критично, инспектор остался доволен, другие плавали конкретно.
После сдачи экзаменов ему вручили серую книжку, именуемую «Удостоверение шофера». Вовино фото в новой форме, две синих печати, подпись с завитушками. Сверху штампик «Ускоренно». Шофер третьего класса! Не хрен собачий. Теперь, по крайней мере, в атаку с винтовкой не пошлют. Зато к новым правам, кроме талона, дающего право на управление автомобилем в течение шести суток с момента отобрания удостоверения, в роте выдали еще и справочку о том, что за ним закреплен «шевроле» Г7107. А в справочке той черным по зеленоватой бумаге: «За совершение аварии, катастрофы (по вине водителя) и оставление машины водитель привлекается к судебной ответственности, как за оставление и порчу оружия». И извольте расписаться. Сурово тут у них. Хотя к суровости местной Вова уже привык. Страх наказания понемногу рассосался. Не до конца, притаился где-то очень глубоко, но повседневной жизни не мешал.
По возвращении в роту Кальман поинтересовался:
— Ну как, права получил?
— Получил.
Вова гордо продемонстрировал серую книжечку.
— Орел! Кстати, это дело обмыть бы надо.
Надо, конечно, но где взять. Случай подвернулся буквально на следующий день.
Вова шел порожняком на склад ГСМ. Наступление наше почти выдохлось, танки в бригаде повыбили, и расход горючего был невелик, вот и послали его одного. От стоявшей на обочине полуторки-санитарки под колеса неожиданно метнулась девушка-санинструктор. Хорошо, скорость была невелика, но «шеви» бампером столкнул сумасшедшую в дорожную грязь. Перепуганный Вова катапультировался из кабины.
— Живая?!
Похоже, девушка не пострадала, Вова помог ей подняться. Уже и рот открыл, чтобы матом проехаться по ее умственным способностям, но санинструкторша опередила.
— У меня раненые, тяжелые! Один уже умер, их в госпиталь надо, срочно!