— Я сказал только Стасу.

— Это здорово... Главное, что не своим соклановцам. И, вероятно, вам теперь придётся поделиться со Станиславом Георгиевичем нашими неприятными предположениями относительно вашего дяди.

— Что? — округлил глаза Добрин. — При чём здесь мой дядя? Что вы хотите этим сказать?

Майор Ивашкин напрягся и коротко спросил:

— С ним что-то случилось? Этой ночью?

Добрин поморщился и нехотя ответил:

— Да. Он исчез. Вместе с Кириллом и... И тем, кто тайно присматривал за ним.

— Вот значит как... — пробормотал Сергей Луисович и прикрыл глаза. — Дерьмово, скажу я вам...

— Скажите лучше, почему вы о нём спрашиваете?! Прошу, майор, не томите!

— Хорошо-хорошо! Именно за этим я и приехал! Мы расследовали покушение на Светлану Георгиевну. Удивительным образом, наработки по покушениям на её брата нам в этом помогли. Хотя мы были уверены, что не Власова стоит за недавним взрывом. И мы оказались правы... У нас нет железных доказательств, одни догадки... Но исчезновение вашего дяди эти догадки отчасти подтверждает.

— Уж не хотите ли вы сказать, что... — Добрин встал и навис над собеседником, но не смог закончить фразу, побледнел и сжал челюсти.

— С высокой долей вероятности за взрывом стоит Леонид Добрин, — кивнул майор Ивашкин. — И с некой долей вероятности ему тайно помогал Рыков. А теперь совсем уж невероятная догадка, лично моя — Рыков выполняет роль посредника между Романовскими и вашим дядей. Скорее всего, вашего дядю решили использовать в каких-то своих целях, подкупив тем, что он... Как бы правильно выразиться-то, чтобы никого не обидеть...

— Говорите как есть, — Илья рухнул в кресло.

— В общем, я думаю, разыграна примерно такая карта: настоящие Добрины — союзники Романовских. Вы, Илья Львович, как и ваш дед, явно не станете помогать Романовским творить всякие безрассудства. Таким образом, с точки зрения вышесказанного утверждения, вы — не настоящие Добрины, а...

— А дядя, если им поможет, может считать себя настоящим Добриным, — перебил Илья, сжав кулаки. — Глупо. Но...

— Верно, — кивнул майор. — Если вас убьют, он станет лидером Добриных. Единственных и неповторимых Добриных. И будет поддерживать Романовских.

— Это совсем безумная теория! Мой дядя не предатель!

— И всё же совсем недавно он пытался захватить власть над кланом, а теперь исчез. И не забывайте о покушении на Светлану Георгиевну.

— Погодите! — в глазах Ильи засияла надежда. — Вы ошибаетесь! Романовские ведь не хотят смерти Светы! Они хотят использовать ее, и... Что не так? — вновь нахмурился он.

— Я не ошибся. Я просто не успел сказать всё, Илья Львович. Рыков связной — такова моя версия. Но я также думаю, что Рыков желает отомстить за смерть сына, как Власова. Правда делает это гораздо тоньше, скрывая свои мотивы и демонстрируя верность Романовским. Таким образом, с вашим дядей они проворачивают сразу два дела — налаживают связь Добрины-Романовские — как «Клановое дело», а их «личное дело» — месть. Пусть она идёт вразрез с интересами клана, не всегда человеку возможно обуздать личные желания.

— Нда... Месть... Убив Свету через дядю, Рыков заставит страдать Стаса. А дядя... — Илья осёкся и поднял на майора недоумевающий взгляд.

Внимательно наблюдающий за лицом собеседника, Ивашкин осклабился.

— Вижу, я не ошибся в ещё одной своей теории. А вы знаете настоящую фамилию Стаса и Светы. А также их отчество.

— Как вы это раскопали?

— Лишь предположил после недавнего конфликта «Малахитовых щитов» и «Серых орлов». Точнее, давно было ясно, что Станислав — ребёнок Нового Тигра, которого очень профессионально тренировали. Но, признаюсь, до последнего я не верил, что Владимир Князев объявил своих детей мёртвыми, поставил им могилки, а сам отправил жить, мягко говоря, не очень богато.

— И всё же это так, — сухо сказал Добрин. — Но как бы я ни относился к Князеву, я не хочу обсуждать это его решение восьмилетней давности. Откликнувшись на просьбу сына, он одновременно потерял не только жену, но и обоих детей. А это...

— Вы правы, не будем об этом, — поспешно произнёс майор. — Вернёмся к теме нашей встречи. У нас нет железных доказательств и предъявить какие-то обвинения вашему дяде мы не могли. Я думал, получится договориться с вами о содействии в расследовании, присмотре незаметно для цели. Но, как стало ясно, я опоздал.

— Мы сами осмотрим дом дяди, — нахмурился Добрин. — Тихо, без шума. Если что-то найдём, поделимся информацией.

— Благодарю. Но вряд ли вам это удастся сделать совсем уж без шума.

— Намекаете на мою тётушку Мичико и двоюродных племянников? Зря. Если они непричастны к возможному предательству дяди и Кирилла, их будущему в клане ничего не угрожает. Будьте уверены, мы сможем спокойно разобраться со всем в семейном кругу. А с вами... — Илья замолчал и задумчиво шевельнул желваками. — Я не хочу пускать ваших людей на клановые земли. Но подступы проверить можете. Вряд ли дядя с Кириллом просто сбежали, прихватив с собой наблюдателя. Особенно после того, как вы стали его подозревать. Не удивлюсь, если этой ночью, пока мы помогали союзникам, кто-то помог им уйти незамеченными.

Ночью я говорил с Рейдзи, глуша боль и усталость обезболивающим и силой воли. Тот же самый метод использовал и после, когда разговаривал с Витой и Сецукой. Затем началось собрание, и... Где-то в его середине действие обезболивающего стало заканчиваться. А колоть повторно врач категорически не советовал.

Так что единственным моим оружием в борьбе с болью осталась сила воли.

А ведь после собрания ещё нужно было поговорить с каждым лидером «Малахитовых щитов» и с нашими бойцами... Параллельно отбиваясь от медика, пытающего отправить меня на кушетку.

В общем, лечь я смог только под утро.

И спал сразу с тремя капельницами.

Как их из меня вытаскивали— не помню. Но помню агонию, жар по всему телу, дрожь, липкий пот. И голос этот дурацкий, принадлежащий грайм-лорду, нашептывающий всякие гадости...

Хотя голос мне, скорее всего, снился. Тело, как могло, боролось со свалившейся колоссальной нагрузкой.

Нда уж, если бы не экспресс-курс жёстких тренировок с отцом, Светой и «тигрятами», вряд ли бы я смог противостоять Тиграну.

После тяжёлого сна я проснулся, чтобы вновь окунуться в жестокую реальность.

Реальность, в которой у нашего синдиката происходило прощание с погибшими, похороны и поминки. Где мне, как лидеру, необходимо произнести уверенную речь перед выжившими, подарить им надежду и веру в светлое будущее.

Однако клокочущая в груди ярость может всё испортить. Я должен оберегать своих бойцов от бесполезных битв. Наш главный враг — граймы. Битвы между кланами и синдикатами — несусветная глупость!

Но как же мне хочется отправиться в стан «Серых орлов» и крушить всех, кого увижу, ведя за собой своих воинов!

Однако нельзя!

Не говоря уже о том, что в «Серых орлах» вряд ли сейчас состоит хоть кто-то из напавших на нас ночью людей. Да, там Артур — он не уволился «таинственным образом» из рядов «орлов» и до сих пор их босс. А значит сто процентов в курсе того, что происходило ночью и, вероятно, даже сам отдал на это приказ.

Но остальные-то люди в «орлах» ни при чём.

А где искать Тиграна и бойцов в чёрных одеждах без опознавательных знаков? Бес его знает.

А ведь среди этих бойцов хватало сильных воинов. Кто-то использовал «Инфернальные взрывы», кто-то артефакты. Особенно нашим запомнился мужик с посохом, светящимся голубым светом. Именно он убил двух наших бойцов и тяжело ранил Дэна, сражавшегося против него почти всю битву. Если бы не удивительные регенеративные способности «Красавчика» — персонального амулета Дэна, мой друг не пережил бы эту ночь. Но даже с «Красавчиком» он оказался на больничной койке.

— Твари, — прорычал я, сидя на краю кровати.

— Ч-чего это ты с-с утр-ра з-злиш-шьс-ся? — леденящий душу голос сочился злорадством.